Драма эвакуации представлена в свидетельствах подлинных судеб Екатерина ШАКШИНА, 3 марта 2015

Тема эвакуации, начатая двумя выставками проекта «Уральский ковчег» в объединённом Музее писателей Урала, продолжена в Музее истории Екатеринбурга (ул. Карла Либкнехта,26). Выставка «Эвакуация. Навсегда…» открылась здесь 27 февраля. Экспонаты для неё хранились в фондах музея и в семьях, которые были когда-то ленинградскими и харьковскими, а стали свердловскими-екатеринбургскими. В 1941-м мамы и папы наших нынешних земляков думали, что едут на Урал в эвакуацию на месяц, ну, от силы на год. Правда, те, кто перебазировался в Свердловск с эвакуированными заводами, конечно, понимали, что срок будет дольше. Но… Не предполагали, что многим придётся остаться здесь «на всю оставшуюся жизнь».

Художник Татьяна КОЛПАКОВА, работавшая над «Эвакуацией…», преобразила музейный зал в поезд с вагонами-теплушками. Этот поезд пойдёт на восток из Ленинграда, Москвы, Тулы, Харькова. «На перроне» дожидаются отправления фибровые чемоданы с железными уголками, грубые рогожные мешки, в которые затолкнули всё, что в чемодан не поместилось, потёртые саквояжи. Цвет всего скарба в коричневой гамме — какой-то сиротский. Такие поезда шли в Свердловск в первый и второй военные годы, а сегодня этот эшелон идёт к нам через время.

«Койко-место» эвакуированного в комнатушке коммуналки. Фото: Наталья ЖИГАРЕВА.

Эта выставка не только показывает период нашей военной истории предметно и документально — в артефактах, интерьерах реконструированного быта, фотографиях и воспоминаниях участников событий. Она сразу, от входа волнует запахом времени. Здесь пахнет досками, тем самым горбылём, из которого сложено в первом торце зала слово «Эвакуация». Думали, ненадолго, «времянка». В связке книг на музейном «перроне» первым лежит «Философский словарь». В противоположном торце сколочено из аккуратно оструганных досок слово «Навсегда» — такое непоправимо постоянное, как ни старайся отнестись к нему философски.

Перед открытием выставки директор Музея истории Екатеринбурга Ирина ЕВДОКИМОВА рассказала ВЕ, что сначала собирались использовать в её названии словечко из тех лет: «Выковырянные». Люди оказались грубо выковырянными войной из родных городов. Ещё одно выражение, бытовавшее уже на месте эвакуации, недоброе: «Понаприехали». Оно, кстати, присутствует в экспозиции. Тонкой проволокой выложено поверх карты страны, где показано, откуда и какие промышленные предприятия «понаприехали». Их десятки, расположившихся в цехах 15 свердловских заводов. «Понаприехавшие» вместе с уральцами дни и ночи работали для Победы. И если бы не этот общий труд, сродни воинскому подвигу, неизвестно, сколько бы длилась война…

— Тыловой Свердловск стал одним из главных центров эвакуации промышленных предприятий, образовательных и культурных учреждений. На долю людей, которых война вынудила покинуть дом и приехать в наш город, выпали немалые испытания. И свердловчанам, принимавшим их в своих «уплотнённых» комнатах, приходилось очень тяжело. К февралю 1942 года в Свердловске было размещено почти 150 тысяч эвакуированных. К началу 1943 года эвакуированным был каждый десятый житель нашего города. Экспозиция представляет драму эвакуации, переплетение судеб горожан и приезжих, их быт и героический труд через житейское, очень простое и через высокие проявления человечности, человеческого духа...

Яков Исаакович ИЗАКОВ (1906-2001) был эвакуирован из Москвы в Свердловск с заводом, директором которого он стал здесь во время войны — завод № 145 выпускал пористую резину для фронта. Впоследствии «понаприехавший» стал видным деятелем промышленного Екатеринбурга, а на выставке представлен фрагмент из его личных воспоминаний об эвакуации:

«Люди жили в общежитиях без элементарных условий, по несколько семей в одной комнате, и на частных квартирах. Днём на монтаже оборудования, ночью в плохо отапливаемых помещениях. Почти каждую ночь их будили на разгрузку эшелонов с оборудованием и материалами… Откуда брались силы? Как говорится, знал лишь один Господь…»

Чай с ржаными сухарями — как желанное «лакомство» в эвакуации. Фото: Наталья ЖИГАРЕВА.

На стенах музейного «эшелона» множество фотографий. За его «окнами» словно мелькает видением довоенная жизнь эвакуированных и реальный пейзаж уральской природы, написанный свердловским художником-фронтовиком Евгением ГУДИНЫМ. В витрине выпуск «Уральского рабочего» за 23 июня 1941 года (!). Посередине зала «оазисом» комната с диваном и вышитыми подушечками, с графином на столе, покрытом белой скатертью — такой она была до войны. Но вот уже другой быт — кровать без матраса, наволочка из лоскутков, «буржуйка», сундук вместо стола, тщательно сложенное платье «из прежней жизни» — на обмен. А вот и целый ряд наполненных совсем не водкой гранёных стаканов. Стакан в войну был мерой всему: и муке, и семечкам, и картофельным очисткам. Только что слёз стаканом не мерили.

Многим из эвакуированных не довелось после войны вернуться домой. Кому-то просто некуда было возвращаться, кому-то не от кого было ждать вызова из Москвы или Ленинграда, у кого-то «бронь на жильё» пропала. А большинство осталось трудиться на налаженном ими же производстве, на заводах, в которые вложена их жизнь.

Марина КОТЛЯРОВА вспоминает об отце, эвакуированном из Харькова. Фото: Наталья ЖИГАРЕВА.

Марина Владимировна КОТЛЯРОВА на открытии выставки рассказала сама о своём отце, выпускнике физмата Харьковского университета, инженере Харьковского турбинного завода, эвакуированного в наш город. Фотографии и отцовские вещи тех лет — трудовая книжка, карманный географический атлас СССР, швейцарские часы — представлены в экспозиции. А в Харьков Владимиру Ивановичу КОТЛЯРОВУ так и не довелось вернуться. Дочь родилась уже в Свердловске.

Дом окнами в войну Маминское «гнездо» приютило в кабинете музей из Полтавы и профессора на кухне Екатерина ШАКШИНА, 27 февраля 2015

Писатели в нашем «ковчеге» Бажов спасал их, как Ной Екатерина ШАКШИНА, 26 февраля 2015

Куклы и книжки для «военных» мальчишек Бравый моряк, рядовой боец, санитарка встречали в музее кадетов Екатерина ШАКШИНА, 12 февраля 2015